So I wake up to the spiritual voice in my head...
«Рю и я»
Автор: Sumika
Иллюстрации: hnykpichalka
Жанр: слэш, драма, повседневность
Рейтинг: R
Размер: миди
Статус: завершен
Описание: Поступив в первый класс старшей школы, Хиросэ Мэгуму сталкивается с человеком, которого он меньше всего хотел бы видеть.
Размещение: с разрешения автора
ГЛАВА 1
ГЛАВА 1
В этом году весна выдалась очень теплой и сакура отцвела еще в марте. Возможно из-за отсутствия ее беззащитных розовых лепестков, в танце опадающих с ветвей и устилающих землю тончайшим ковром, торжественная церемония начала учебного года утратила свою особую атмосферу. Никто не проронил на этот счет ни слова, но в воздухе застыло едва различимое разочарование. Внезапно налетевший на учеников едва прохладный ветерок ласкал горячие спины с прилипшими к ним от пота рубашками. В этот не жаркий, но душный день никто не решился надеть пиджак из школьной формы.
Из-за духоты все вокруг казались вялыми, будто еще не до конца проснулись. Даже радостные разговоры снова распределенных в один класс подружек звучали не так оживленно.
Стоя около доски с вывешенными списками классов, Мэгуму, с полным безразличием на лице, искал свое имя. Он терпеть не мог резкие перепады температуры и сейчас был крайне недоволен разыгравшейся погодой. Все мысли его сосредоточились на холодном душе, который он непременно примет сразу по приходу домой. Нехорошо, если еще до начала первого учебного дня в новой школе только и ждешь возвращения, но Мэгуму ничего не мог с этим поделать.
– О, смотри-ка, Хиросэ!
Выпрыгнувший из-за спины Нацуки толкнул Мэгуму в бок и пальцем указал на его фамилию и имя в списке.
– Будем в одном классе, – глаза невысокого паренька лучились щенячьей радостью.
Удостоив своего теперь уже одноклассника кивком, Мэгуму апатично отвел взгляд в сторону. Если бы сейчас палило беспощадное солнце, то он мог бы спрятаться под тенью раскидистых ветвей криптомерии, что росла в школьном дворе. Огромное дерево, уходившее мощными корнями глубоко под землю, выглядело необычно среди ухоженных клумб и недавно высаженных в ряд каштанов. Это был маленький кусочек настоящего леса, непонятно каким образом угодивший в русло городской жизни. Чуть ли не с первого взгляда на это дерево, Мэгуму преисполнился особой нежностью к нежданному гостю в этом окультуренном дворе. Да, она могла бы укрыть от солнечных лучей, дать долгожданную прохладу, но только в разгаре июля. Стоявшая в воздухе духота не имела отношения к светилу, скрытому сейчас легкой шалью перистых облаков, и укрыться от нее было невозможно.
Вместе с Нацуки они отправились искать класс, в котором должно пройти их первое занятие в старшей школе. Весь путь этот неунывающий парень о чем-то увлеченно рассказывал, Мэгуму выхватывал из общего потока лишь обрывки фраз. Он не мог понять, почему Нацуки вообще за ним увязался, все произошло как-то слишком уж спонтанно. Они познакомились только этим утром, когда оба стояли на остановке и ждали автобус. Мэгуму тогда заметил, что парень одет в форму той же школы, что и он сам, но не решился заговорить. А вот Нацуки в прелюдиях не нуждался, тут же расспросил и об имени, и о возрасте, и о том, как далеко Мэгуму живет, да и почему вообще выбрал именно эту школу. Поначалу излишняя общительность Нацуки действовала на нервы и, когда пришел автобус, Мэгуму даже обуяло желание остаться на остановке и подождать следующий. Какого черта этот мальчишка лезет к нему со своими вопросами? Но долго сердиться на нового знакомого оказалось невозможно, что-то в нем располагало. Его манера общения навевала на мысли о добродушном родственнике, который всякий раз заявляется в гости с подарками для каждого члена семьи, за что его любят и мужчины, и женщины, и дети. Иногда от него устаешь, но всякий раз радуешься его визиту и гадаешь, что же он преподнесет на этот раз.
У Мэгуму не было дальних родственников. Он жил в двухкомнатной квартире вместе со своей матерью и тремя рыбками, обитавшими в маленьком круглом аквариуме. Его мать выросла в приюте, поэтому Мэгуму не имел понятия, что такое дедушки с бабушками и дяди с тетями. Даже отца своего не знал. Хиросэ Дзюнко (так звали его маму) с детства мечтала прославиться, стать знаменитой актрисой или певицей, доказать миру, что она не просто брошенный родителями ребенок. Когда ей только-только исполнилось семнадцать, какой-то мужчина воспользовался этой детской мечтой. Уверяя, что знакомство с ним выведет незадачливую Дзюнко на эстраду, мужчина заказывал номер в любовном отеле и проводил каждые выходные наедине с юной «звездой», разумеется уговаривая ее держать эти встречи в тайне. И ведь надо же, Дзюнко верила каждому его слову. До тех пор, пока мужчина не бросил ее, оставив на прощание лишь облезлый букетик из георгин, да развивавшегося в утробе зародыша, которому спустя девять месяцев было дано имя Мэгуму.
Однажды мальчик узнал, что его отца звали Нобору, и с тех пор мысли не покидала догадка о том, что его собственное имя было лишь другим вариантом чтения иероглифа имени отца. Однако, об этом мужчине он предпочитал никогда не разговаривать, да и мать его сама не начинала неприятных бесед.
Казалось, Дзюнко навсегда затормозила в развитии. Она была уверена, что ей вечно будет семнадцать, что всю жизнь у нее будет «все впереди». Расставшись с идеей прославиться на сцене, девушка перешла к изобразительным искусствам. Практически не задумываясь о судьбе своего несчастного ребенка, у которого не было даже нормальной кроватки, Дзюнко продолжала рисовать и пыталась продавать свои работы. Чудом ей удавалось пропускать мимо ушей все, что говорили о ней недовольные соседи, сочувствующие несчастному чаду.
О своем первом сознательном периоде жизни Мэгуму помнил смутно. Но в памяти, сквозь долгие годы, остался едкий запах всевозможных красок. У Дзюнко не было денег на приличные наборы для художников, поэтому она частенько ошивалась около художественных школ и подбирала почти опорожненные тюбики. В те дни у Мэгуму совсем не было игрушек, поэтому он привык играть несколько иным образом, нежели обычные дети – прокручивая множество сцен в своей голове. Порой даже явь смешивалась с воображаемым, исчезали все границы. Мэгуму очень любил это состояние, когда казалось, что еще чуть-чуть и он свалится в пропасть, разверзнувшуюся прямо посреди их маленькой комнатки.
Со временем материальное положение семьи немного улучшилось. Когда сыну исполнилось семь лет, Дзюнко открыла для себя новый источник вдохновения и стала сочинять сказки для детей, кое-что даже соглашались печатать малоизвестные издательства. Мэгуму боялся ее сказок, все они были напряженными, будто вот-вот случится нечто ужасное. Даже когда герои в маминых сказках обретали счастье, между строк чувствовалась безнадежность, с которой они заверяли себя, что для счастья им достаточно того, что они имеют. Что они никогда не достигнут того, что сможет сделать их воистину счастливыми.
В настоящее время Дзюнко имела постоянную работу в малобюджетном журнале, совмещая сразу несколько должностей. Она и писала статьи, и вела юмористическую колонку, да еще и выполняла работу корректора. По ночам, все еще нежно лелея свою мечту о всемирной известности, тридцатичетырехлетняя женщина строчила художественный роман, уповая на то, что однажды именно он принесет столь желанные славу и признание.
Даже в новой школе Мэгуму не удалось укрыться от сплетен о его скромной персоне. Он был на два года старше своих одноклассников и это порождало порой немыслимые истории. Кто-то уверял всех, что Мэгуму полукровка и раньше жил в Америке, кто-то распускал слухи о том, что мальчик лечился в психиатрической больнице и у него не все дома. Это ужасно раздражало, как и то, что никто из них не приблизился к верному ответу. Вся проблема была в наличии средств, ведь за школу нужно платить. Дзюнко не сразу спохватилась о том, что ребенку необходимо образование, поэтому Мэгуму пошел учиться на два года позже, чем все нормальные дети. Иногда он мысленно проклинал мать за эту оплошность, ведь нередко он становился козлом отпущения. Это взрослым кажется, что детство – прекрасная пора, ведь они уже забыли, как жесток детский мир.
По крайней мере, в старшей школе Мэгуму все же повезло с другом, который словно выскочил из ниоткуда и плотно занял свое место. Едва представившись, Нацуки уже был исполнен решительности вести близкую дружбу с новым знакомым и его совсем ничто не смущало. Он не обращал внимания на слухи, разве что иногда смеялся вместе с Мэгуму над незадачливыми одноклассниками. Да, порой он был излишне разговорчив, но это даже успокаивало, никогда между ними не висла неловкая тишина. К тому же, Мэгуму мог особо не откровенничать, предоставляя это занятие Нацуки, который рассказывал о себе все. Спустя всего неделю знакомства, Мэгуму уже мог написать биографию своего приятеля, начиная с младых лет и заканчивая настоящим. Впрочем, писать там было не о чем, просто очередной образцовый сын своих родителей, желающий во всем удовлетворить их ожидания. Он прилежно учился, друзей практически не заводил, чтобы те не особо отвлекали. Даже как-то признался, что в средней школе специально не сближался с одноклассниками, но подружился с одним мальчиком, просто чтобы никто не обсуждал его замкнутость и обособленность.
– Нет, нет, я с тобой не поэтому подружился, – тут же попытался оправдаться Нацуки. – Мы-то с тобой хорошо ладим, ты мне с самого начала понравился.
Но эти оправдания особо не волновали Мэгуму. Его тоже устраивала позиция Нацуки. Должно быть, это судьба столкнула их вместе на той остановке, таких разных характерами, но с такими схожими идеями.
С поступлением в старшую школу, жизнь обещала стать размеренной, идеально скучной. Занятия, обед в компании друга, оставшаяся половина учебного дня, возвращение домой и выполнение домашних заданий. И так вплоть до выходного. Эта долгожданная рутина длилась целых полторы недели. До того самого памятного дня, когда Мэгуму и Нацуки решили съесть свой бэнто на улице.
Погода стояла замечательная. Уже прошла та духота, которая так мучила Мэгуму первые пару дней. Солнце игриво выглядывало из-за куцой стайки облаков, а ветер вальяжно прохаживался по прическам школьников, взлохмачивая их шевелюры. Оживившись благодаря прохладе и хорошему настроению, сегодня его похвалили за отменное знание английской литературы, Мэгуму пожелал перекусить на улице, сидя в корнях полюбившейся криптомерии. Обед у парня был, как всегда скромным, но он с корыстью рассчитывал на то, что друг поделится своим. Нацуки для дружбы ничего не жалел, даже предусмотрительно просил маму класть побольше съестного, поэтому конфликтов не возникало. Непривыкший к изыскам кулинарии Мэгуму с жадностью глотал омлет и жаренные креветки. Хозяйка из Дзюнко была никакая, она за свою жизнь даже онигири ни разу не слепила. Озабоченная духовной пищей, женщина совершенно спокойно каждый день ставила на стол быстроприготовимую лапшу или рис, тем и ограничивалась.
– Классное дерево, да, Хиросэ?
Мэгуму кивнул, не отвлекаясь от пережевывания кальмара. Один из корней был причудливо выгнут, как будто природа сама решила создать удобную для людей скамейку. На нем ребята и сидели, неспешно поглощая обед и болтая об учителях. Нацуки уверял, что преподаватель физики – самая красивая женщина в школе, а Мэгуму лишь смеялся и замечал, что она уже старая.
– Не старая, а зрелая, – поправил Нацуки. – Хотя, куда тебе? Тоже, небось, сохнешь по какой-нибудь однокласснице.
– Не сохну я, – обиженно возразил Мэгуму, дожевав очередной кусочек омлета.
– Ой, да ладно тебе. Все вы гоняетесь за симпатичными девчонками, будто на них свет клином сошелся. А вот мне нравятся зрелые женщины. Они не ведут себя так глупо и вульгарно, как современные куколки-лолиты. Не строят из себя черт знает кого. Да и... понимаешь, в интимных вопросах тоже более опытные.
Ближе к последним словам Нацуки перешел на шепот. Сказав это, он выглядел смущенным, но довольным собой. Позволил себе сказать такую откровенную вещь. Мэгуму не выдержал и рассмеялся, чуть не выронив из рук коробочку с остатками обеда. Не ожидавший такой реакции Нацуки растерялся и даже немного расстроился.
– И много у тебя было зрелых женщин? – сдерживая хохот, поинтересовался Мэгуму.
– Ни одной, – предельно серьезно произнес Нацуки. – Рановато мне еще. Вот как закончу школу, так начну встречаться с какой-нибудь женщиной лет тридцати пяти.
Эти цифры напомнили Мэгуму о матери и улыбка сползла с его лица. Кого он никогда не назвал бы зрелой женщиной, так это Дзюнко. Но сама мысль о том, что его одноклассник и друг мог заинтересоваться его же мамой внушала неописуемое отвращение. Мэгуму даже радовался непривлекательности собственной матери, которая в последнее время забросила заботу о внешности и выглядела старше своих лет. Несмотря на этот факт, Мэгуму поклялся сам себе, что никогда не познакомит Нацуки и Дзюнко.
Разговор застопорился и Нацуки поспешил сменить тему, но внимание приятеля уже полностью испарилось – Мэгуму снова витал где-то в своих размышлениях. Нацуки вздохнул и принялся смотреть по сторонам. Они были не единственными, кто в этот погожий день решил устроить перекус на воздухе. По всему школьному двору рассредоточились группки учеников. Те, кто раньше всех успели выйти на улицу, заняли скамейки, а остальные, не стесняясь, расположились прямо на траве. Кто-то даже предусмотрительно взял с собой подстилку, чтобы не сидеть на сырой земле. И тут кое-что привлекло внимание Нацуки.
– Эй, Хиросэ, на нас какой-то парень пялится, ты его знаешь?
Недовольный тем, что его толкнули в бок, Мэгуму неохотно перевел взгляд туда, куда кивком указал Нацуки.
Парень сидел на одной из скамеек, но в руках у него не было ничего отдаленно напоминавшего коробочку для бэнто. Хотя на улице тепло, он облачен в полную школьную форму, даже пиджак застегнут на все пуговицы. Черные как смола волосы растрепаны шаловливой игрой ветра, но парень не обращает внимание на испорченную прическу. Его взор устремлен в одну точку. Мэгуму мог бы подумать, что он просто задумался о чем-то и просто так совпало, что глядит в их сторону. Но, кажется, в этот момент парень заметил, что его персона заинтересовала объект наблюдения, поскольку встал со скамейки и направился к ребятам. Мэгуму почувствовал надвигающуюся угрозу, даром что не мог понять, отчего этот человек так сразу пришелся ему не по душе.
– Он идет к нам? – как-то сдавленно пискнул Нацуки. – Хиросэ, кто он?
– Понятия не имею, – не совсем искренне ответил Мэгуму.
Смотреть на него снизу вверх было немного неудобно, шея грозилась затечь, да и ощущение было какое-то жуткое, когда темный силуэт парня нависал над ними. Мэгуму поднялся на ноги и тут же отметил, что незнакомец чуть ли не на голову выше него.
– Моримото Сэйга, – лукаво сощурив глаза, представился парень и вытянул ладонь для рукопожатия. – Я из второго «В».
Поколебавшись, Мэгуму вяло пожал ему руку – он не особо жаловал западный образ приветствия. Теперь, когда Сэйга стоял вблизи и лицо его можно было тщательно разглядеть, угроза чувствовалась более явно. Непроницаемо-черные глаза излучают холод, взгляд надменный, кичащийся превосходством над собеседником. Узкие губы растянуты в фальшивом подобии улыбки. Довольный тем, что его пристально изучают, Сэйга хищно скользнул языком по нижней губе, демонстрируя взору первоклассника серебряную сережку пирсинга – неслыханное нахальство. Сомнений не оставалось, Мэгуму уже видел этого заносчивого типа, им даже пару раз доводилось пообщаться, сколь бы отвратительно ни было общение.
Если бы Нацуки не поспешил влезть между ними, Мэгуму и вовсе забыл бы о своем друге.
– Очень приятно, сэмпай, я Китада Нацуки. А этот невежда – Хиросэ Мэгуму. Мы из первого «С».
– Стало быть, Мэгуму?
Сэйга похотливо улыбнулся и Мэгуму захотелось вмазать нахалу как следует. К черту бы все эти рамки приличия. Но пришлось сдержаться и натянуть на лицо не менее самодовольную маску.
– Сэйга? Ну что ж, – вторил Мэгуму издевательским тоном. – Как замечательно, что я буду учиться в школе с таким классным сэмпаем.
– Буду рад оказаться полезным, – Сэйга подмигнул. – Кажется, мне пора, все же я староста класса. Желаю приятно провести остатки перемены.
– Спасибо, сэмпай, – радостно выкрикнул Нацуки.
– До встречи, Рю, – напоследок бросил Сэйга, глядя в глаза Мэгуму, и поспешил отправиться в здание школы.
Мимолетная встреча вывела его из колеи. Мэгуму ожесточенно пнул корень криптомерии, за что мгновенно поплатился резкой болью в ноге. Мысленно отругав себя за неподобающее поведение, он поспешил заверить друга, что увидел этого парня впервые и понятия не имеет, почему тот назвал его каким-то странными именем.
Спустя несколько лет после того, как Дзюнко прибилась к издательству журнала, начальством ей был выдан ноутбук, чтобы женщина могла работать и на дому. Кажется, Мэгуму тогда исполнилось то ли тринадцать, то ли четырнадцать лет. Но одно было точно, именно в то время мальчик узнал о том, что такое интернет. Точнее, слышал-то он и раньше, но вот теперь состоялось их непосредственное знакомство.
Пока Дзюнко пропадала на работе или где-то еще, маленький ноутбук находился в полном распоряжении Мэгуму. Как-то раз в истории просмотренных страниц сохранилась информация о посещении сайтов не самого приличного содержания, за что мальчик и поплатился. Сейчас он точно не помнил, что же тогда послужило наказанием, но один стоящий урок из произошедшего он несомненно извлек. Мэгуму установил другой браузер и каждый раз удалял историю, что, впрочем, было лишь предосторожностью – мама всегда пользовалась исключительно стандартным обозревателем страниц.
Разглядывая сотни, нет, тысячи эротических фотографий, Мэгуму все больше убеждался в своих скрытых желаниях. Он задумывался об этом уже давно, еще лет с десяти, когда впервые услышал о гомосексуализме. Мать говорила на эту тему с деланной неохотой, но пренебрежение в ее голосе давало понять, что она осуждает подобных людей. Именно этот недовольный тон не давал Мэгуму покоя. Мать считает гомосексуализм отвратительным, запретным. Но что может быть прекраснее, чем запрет? Прекраснее, чем это чувство непохожести на всех, осознание собственного греха. Может изначально он и не был геем, не испытывал влечения к людям одного с ним пола, но время привнесло новую волну в жизнь Мэгуму. Ему хотелось свернуть на неверную тропу, хотелось испробовать все возможные извращения, хотелось познать прелести однополой любви. Наваждение не покидало его долгие годы, росло вместе с ним, оттачивалось и требовало уже каких-то действий.
Ему было почти шестнадцать, когда он впервые зарегистрировался на том злополучном сайте. Не желая вписывать свое настоящее имя, но в то же время не имея никаких оригинальных идей для псевдонима, Мэгуму назвался «Рю». С тех пор именно так он звал то похотливое желание, которое томилось в его груди. Да, его звали Рю и в самые щекотливые моменты он полностью завладевал разумом и телом Мэгуму, творил такие вещи, каких Мэгуму не мог себе позволить. Может показаться, что у юноши начала прогрессировать шизофрения, но это было не так. Его привлекали психические отклонения, и он заставил себя поверить, что Рю – его вторая личность. И эта игра в душевнобольного доставляла удовольствий не меньше, чем совершаемым им грех.
Среди посетителей сайта знакомств для геев водились прирожденные охотники, заинтересованные молодняком. Мужчины, мастерски прослеживающие четкую грань между настоящим возрастом и тем, который отображен на странице с личной информацией молодого человека. Да, на сайте было предупреждение, что лицам, не достигшим совершеннолетия, строго запрещено посещать данный ресурс, но ни для кого не секрет, что возрастное ограничение никогда не останавливало молодежь. Именно таких парней лет шестнадцати-восемнадцати и искали любители юных тел за маскирующими строчками «возраст: 21 год». Рю был разоблачен довольно быстро, но его это практически не смущало. Осторожно общаясь с заинтересованными мужчинами, он неспеша выбирал человека, которому согласен будет отдать свою невинность. И пусть он не был девушкой, под лишением девственности он подразумевал именно процесс перехода от непорочного создания к отмеченному грехом юноше.
Имя первого сексуального партнера было забыто уже спустя неделю. Рю оказался не на шутку разочарован, никакого удовольствия от секса с мужчиной он так и не испытал, а вот ноющая боль от плотских утех сопровождала его еще несколько дней. Но надежду он все же решил не терять, сославшись на то, что во всем виноват неумелый партнер. Проще всего было свалить вину на него, даже с разницей в возрасте в двадцать лет, даже не разбираясь в вопросах любви и секса. Он был неумелым – отличное объяснение.
Но и второй любовник не доставил ему должного наслаждения. А третий оказался даже хуже первого, что заставило Рю засомневаться на миг. Судя по всему, выходило, что его мечты о сексе и вожделение гораздо приятнее, чем сам процесс. И только четвертый мужчина заставил парня отбросить сомнения. Нет, с ним все прошло по-прежнему, несколько минут неистовых телодвижений, нахлынувший оргазм и снова пустота вкупе с желанием получить нечто большее. И вот тут Рю получил. Хоть они и не договаривались изначально, но мужчина оставил деньги. Ни минуты не размышляя, Рю радостно пересчитал купюры и припрятал их от Дзюнко. Тогда и зародилась его гениальная идея – продавать свое тело. Он даже не пытался искать оправдания своим поступкам, мол, мама мало зарабатывает, ради денег я пустился на такое и бла-бла-бла. Нет, Рю ни капли не волновало, что он поступает нехорошо. Просто ему хотелось этого. И если ни один мужчина не в силах по-настоящему удовлетворить его, то пусть эту маленькую роль сыграют деньги, оставленные на тумбочке в знак благодарности за прекрасно проведенную ночь.
Секс – единственное, чем можно заняться со всеми этими мужчинами, которые увивались за Рю. Но и ему иногда хотелось поговорить с кем-нибудь по душам. Не с напыщенными идиотами, считавшими его глупым ребенком и чуть что принимавшимися поучать, а с кем-нибудь, кто выслушает и подскажет. К счастью, для таких целей существовали форумы. Рю быстро и основательно там прописался. Ему нравилось общаться со сверстниками, которые тоже искали отношения через тот сайт. Они давали дельные советы, как поступать в тех или иных ситуациях, как скрывать от родителей правду о своей ориентации, как распознать гея в толпе и как вести себя, чтобы он тоже распознал тебя. Со временем он начал испытывать симпатию к своим новым друзьям из интернета, но так и не решился с кем-то встретиться, хотя некоторые предлагали и не раз.
Среди всех посетителей форума был лишь один, которого Рю невзлюбил чуть ли не с первого прочитанного предложения. На форуме его звали Сэй-тян. Впервые увидев его аватарку, Рю невольно залюбовался чуть ли не модельной внешностью и даже не сразу поверил, что это настоящая фотография Сэя, а не изображение какого-нибудь поп-идола. Но стоило только написать ему «у тебя красивая аватарка», как Рю наткнулся на стену высокомерия и самовлюбленности. Юный нарцисс сыпал обидными шутками с первых же строк своего послания.
«Благодарю, уважаемый. Если вы вдруг подумали, что все это фотошоп, то спешу вас убедить – есть в мире люди, которые и без коррекции фотографий выглядят неплохо. *улыбка*»
Каждое его сообщение было написано подобным образом. Сэй специально подбирал вычурные фразы и выражения, любил вставлять какие-нибудь умные цитаты и не раз напоминал о собственном превосходстве. Практически все посетители форума можно поделить на две большие группы: «те, кто любит Сэй-тяна» и «те, кто ненавидит Сэй-тяна». Конечно, существовала отдельная аудитория, не имевшая понятия, кто это, но таких было меньшинство. По всей видимости, у Сэя был в приятелях начинающий фотограф, поскольку раз в неделю-две на форуме появлялась новая партия фотографий, с которых на Рю взирал надменный красавец. Рю ненавидел в нем абсолютно все – манеру общения, вечные подколы. Но самое главное, что он ненавидел – красоту Сэя. Сотни раз Рю порывался написать какую-нибудь гадость в адрес очередной фотосессии, но останавливался только потому, что понимал – этим он только спровоцирует очередной выброс подколок в свою сторону.
Желая сделать общение более удобным, администрация сайта решила ввести помимо форума еще и чат. Такой вариант коммуникации еще больше пришелся Рю по душе. Особенно радовало то, что Сэй в чат практически не заходил. Только однажды на его памяти, Рю довелось пообщаться с Сэем один на один. И воспоминания о том разговоре были не самые приятные.
О том, что Сэй был пьян, Рю догадался не сразу. Разница, пожалуй, была только в том, что в трезвом виде Сэй никогда не позволял себе опускать знаки препинания. Он вообще постоянно кичился своей грамотностью и знанием официального языка. Да чем он, честно говоря, только не кичился.
Первым порывом Рю было сразу выйти из чата, но что-то заставило его оставить окошко открытым. В нижнем правом углу экрана красовалось время – четыре часа дня. Народ же обычно подтягивался ближе к вечеру, так что кроме Сэя в чате никого не наблюдалось.
«Пришел Великий», – поджав губы, напечатал Рю.
«Здравствуй, сладкий. Вижу, ты наконец-то осознал, с кем имеешь дело. Впрочем, можешь звать меня просто «Ваша Святость», я не обижусь».
Банальная издевка, достойная Сэя. Но даже она неимоверно раздражала.
«С кого-то пора уже сбить спесь».
«Ничего ты не понимаешь, сладкий», – Сэй поставил рядом с этой фразой расстроенный смайл. – «Это мой неподражаемый образ, в жизни я еще лучше, чем здесь».
«Какой, к черту, образ? Оглянись, ты всех бесишь!»
Минуты две ответа не было, и Рю уже подумал, что Сэй никогда не ответит. Это почему-то разозлило его, Рю ударил кулаком о стол и грязно выругался. Вот, значит, как. Как издеваться над другими, так Сэй выпрыгивает из любого угла, чтобы вклиниться в беседу, а как говоришь ему неприятную правду, так его уже нет.
«Я тебя бешу?» – эта реплика Сэя оказалась неожиданной и даже на время ввела в заблуждение. Странно, он никогда прежде не задавал таких вопросов, его никогда не волновало, кто и как к нему относится.
«Ты не представляешь, как сильно», – единственный достойный этого придурка ответ.
«Ну тогда прости. Пойду-ка отдохну».
В тот раз, разумеется, они говорили еще о чем-то, но в памяти Рю особо ярко отпечатались именно эти фразы. После недолгого разговора, Сэй начал делать вид, что не замечает Рю. А может и в самом деле не замечал, просто добавил по пьяни в группу игнорируемых, а сам забыл.
Уподобившись своему главному врагу, Рю тоже решил сделать вид, что никакого Сэя на белом свете не существует. И это значительно облегчило его жизнь и улучшило самочувствие. Правда, ненадолго. Уже спустя три дня Сэй снова выложил три очень красивые фотографии. Если бы он не знал характер этого парня, Рю восхищался бы его грацией, строгими, но изящными цертами лица. Но в реальности он был взбешен. На одном фото у Сэя улыбка такая, будто челюсть судорогой свело, на другом он руку вывернул так, что она кажется сломанной, а на третьем фотограф выбрал не лучший ракурс – видно все недостатки Сэя, особенно его длинный нос и отвратительный широкий подбородок. Рю трясло от гнева, пока он читал комментарии восхищенных красотой Сэя идиотов.
Личный блог Рю
10 апреля 20ХХ года
Закрытая запись
Никогда не чувствовал себя таким неудачником, как сейчас. Мне просто необходимо было из всех школ в городе поступить именно в эту! Если бы я только знал, даже не стал бы сдавать сюда экзамены, даже на случай, если вообще никуда не смогу поступить. Но откуда мне было знать? Разве что, спросить у самого Сэя, где он учится, чтобы вдруг не оказаться вместе.
Чушь. Я ведь даже не думал, что он старшеклассник. Судя по всему, еще и моложе меня. Тоже мне, сэмпай.
Как вспомню его самодовольную рожу, хочется что-нибудь разбить. Может, мамину любимую статуэтку? Шучу, шучу. Хотя мне уже начинает казаться, что эта статуэтка похожа на него.
До сих пор все кажется дурным сном. Неужели я увидел его в реальности? Неужели такие сволочи и правда живут на нашей планете? Признаюсь, мне до сегодняшнего дня хотелось верить в то, что на всех этих шикарных фотографиях позирует какой-нибудь его приятель или старший брат. Оказывается, нет. Это он сам, что б ему пусто было. Еще и держится так гордо, будто на выходных его пригласили выпить чаю в Императорском Дворце.
Одно не могу понять. Точнее, понять-то могу, а вот всерьез осмыслить не очень. Он ведь узнал меня. Узнал первым, я его даже не замечал все это время, хотя за неделю мы должны были пересечься где-нибудь в школе. То есть, на форуме он меня уже больше месяца игнорирует, а тут даже потрудился подойти и поздороваться. Какого черта он помнит, как я выгляжу? У меня-то от силы две фотографии в профиле, и еще несколько на форуме. Да и снимки не очень качественные, я на них совсем на себя не похож.
А вообще, я хочу перевестись в другую школу. Есть одна на примете. Ехать, конечно, до нее дольше, зато там нет этого придурка. Вот ведь «повезло» мне! Во всем мире всего один человек, который меня действительно раздражает, и тут такое...
Ладно, я пока не буду надоедать маме. Посмотрим, что будет дальше. В конце концов, он уже отписался сегодня на форуме, но ни слова в мой адрес, все еще игнорирует. Значит, должен и в школе игнорировать. Если ему хватит ума придерживаться своего обычного поведения, то можно спокойно жить дальше и радоваться.
Остальные главы доступны по тэгу «Рю и я».
Автор: Sumika
Иллюстрации: hnykpichalka
Жанр: слэш, драма, повседневность
Рейтинг: R
Размер: миди
Статус: завершен
Описание: Поступив в первый класс старшей школы, Хиросэ Мэгуму сталкивается с человеком, которого он меньше всего хотел бы видеть.
Размещение: с разрешения автора
ГЛАВА 1
ГЛАВА 1
В этом году весна выдалась очень теплой и сакура отцвела еще в марте. Возможно из-за отсутствия ее беззащитных розовых лепестков, в танце опадающих с ветвей и устилающих землю тончайшим ковром, торжественная церемония начала учебного года утратила свою особую атмосферу. Никто не проронил на этот счет ни слова, но в воздухе застыло едва различимое разочарование. Внезапно налетевший на учеников едва прохладный ветерок ласкал горячие спины с прилипшими к ним от пота рубашками. В этот не жаркий, но душный день никто не решился надеть пиджак из школьной формы.
Из-за духоты все вокруг казались вялыми, будто еще не до конца проснулись. Даже радостные разговоры снова распределенных в один класс подружек звучали не так оживленно.
Стоя около доски с вывешенными списками классов, Мэгуму, с полным безразличием на лице, искал свое имя. Он терпеть не мог резкие перепады температуры и сейчас был крайне недоволен разыгравшейся погодой. Все мысли его сосредоточились на холодном душе, который он непременно примет сразу по приходу домой. Нехорошо, если еще до начала первого учебного дня в новой школе только и ждешь возвращения, но Мэгуму ничего не мог с этим поделать.
– О, смотри-ка, Хиросэ!
Выпрыгнувший из-за спины Нацуки толкнул Мэгуму в бок и пальцем указал на его фамилию и имя в списке.
– Будем в одном классе, – глаза невысокого паренька лучились щенячьей радостью.
Удостоив своего теперь уже одноклассника кивком, Мэгуму апатично отвел взгляд в сторону. Если бы сейчас палило беспощадное солнце, то он мог бы спрятаться под тенью раскидистых ветвей криптомерии, что росла в школьном дворе. Огромное дерево, уходившее мощными корнями глубоко под землю, выглядело необычно среди ухоженных клумб и недавно высаженных в ряд каштанов. Это был маленький кусочек настоящего леса, непонятно каким образом угодивший в русло городской жизни. Чуть ли не с первого взгляда на это дерево, Мэгуму преисполнился особой нежностью к нежданному гостю в этом окультуренном дворе. Да, она могла бы укрыть от солнечных лучей, дать долгожданную прохладу, но только в разгаре июля. Стоявшая в воздухе духота не имела отношения к светилу, скрытому сейчас легкой шалью перистых облаков, и укрыться от нее было невозможно.
Вместе с Нацуки они отправились искать класс, в котором должно пройти их первое занятие в старшей школе. Весь путь этот неунывающий парень о чем-то увлеченно рассказывал, Мэгуму выхватывал из общего потока лишь обрывки фраз. Он не мог понять, почему Нацуки вообще за ним увязался, все произошло как-то слишком уж спонтанно. Они познакомились только этим утром, когда оба стояли на остановке и ждали автобус. Мэгуму тогда заметил, что парень одет в форму той же школы, что и он сам, но не решился заговорить. А вот Нацуки в прелюдиях не нуждался, тут же расспросил и об имени, и о возрасте, и о том, как далеко Мэгуму живет, да и почему вообще выбрал именно эту школу. Поначалу излишняя общительность Нацуки действовала на нервы и, когда пришел автобус, Мэгуму даже обуяло желание остаться на остановке и подождать следующий. Какого черта этот мальчишка лезет к нему со своими вопросами? Но долго сердиться на нового знакомого оказалось невозможно, что-то в нем располагало. Его манера общения навевала на мысли о добродушном родственнике, который всякий раз заявляется в гости с подарками для каждого члена семьи, за что его любят и мужчины, и женщины, и дети. Иногда от него устаешь, но всякий раз радуешься его визиту и гадаешь, что же он преподнесет на этот раз.
У Мэгуму не было дальних родственников. Он жил в двухкомнатной квартире вместе со своей матерью и тремя рыбками, обитавшими в маленьком круглом аквариуме. Его мать выросла в приюте, поэтому Мэгуму не имел понятия, что такое дедушки с бабушками и дяди с тетями. Даже отца своего не знал. Хиросэ Дзюнко (так звали его маму) с детства мечтала прославиться, стать знаменитой актрисой или певицей, доказать миру, что она не просто брошенный родителями ребенок. Когда ей только-только исполнилось семнадцать, какой-то мужчина воспользовался этой детской мечтой. Уверяя, что знакомство с ним выведет незадачливую Дзюнко на эстраду, мужчина заказывал номер в любовном отеле и проводил каждые выходные наедине с юной «звездой», разумеется уговаривая ее держать эти встречи в тайне. И ведь надо же, Дзюнко верила каждому его слову. До тех пор, пока мужчина не бросил ее, оставив на прощание лишь облезлый букетик из георгин, да развивавшегося в утробе зародыша, которому спустя девять месяцев было дано имя Мэгуму.
Однажды мальчик узнал, что его отца звали Нобору, и с тех пор мысли не покидала догадка о том, что его собственное имя было лишь другим вариантом чтения иероглифа имени отца. Однако, об этом мужчине он предпочитал никогда не разговаривать, да и мать его сама не начинала неприятных бесед.
Казалось, Дзюнко навсегда затормозила в развитии. Она была уверена, что ей вечно будет семнадцать, что всю жизнь у нее будет «все впереди». Расставшись с идеей прославиться на сцене, девушка перешла к изобразительным искусствам. Практически не задумываясь о судьбе своего несчастного ребенка, у которого не было даже нормальной кроватки, Дзюнко продолжала рисовать и пыталась продавать свои работы. Чудом ей удавалось пропускать мимо ушей все, что говорили о ней недовольные соседи, сочувствующие несчастному чаду.
О своем первом сознательном периоде жизни Мэгуму помнил смутно. Но в памяти, сквозь долгие годы, остался едкий запах всевозможных красок. У Дзюнко не было денег на приличные наборы для художников, поэтому она частенько ошивалась около художественных школ и подбирала почти опорожненные тюбики. В те дни у Мэгуму совсем не было игрушек, поэтому он привык играть несколько иным образом, нежели обычные дети – прокручивая множество сцен в своей голове. Порой даже явь смешивалась с воображаемым, исчезали все границы. Мэгуму очень любил это состояние, когда казалось, что еще чуть-чуть и он свалится в пропасть, разверзнувшуюся прямо посреди их маленькой комнатки.
Со временем материальное положение семьи немного улучшилось. Когда сыну исполнилось семь лет, Дзюнко открыла для себя новый источник вдохновения и стала сочинять сказки для детей, кое-что даже соглашались печатать малоизвестные издательства. Мэгуму боялся ее сказок, все они были напряженными, будто вот-вот случится нечто ужасное. Даже когда герои в маминых сказках обретали счастье, между строк чувствовалась безнадежность, с которой они заверяли себя, что для счастья им достаточно того, что они имеют. Что они никогда не достигнут того, что сможет сделать их воистину счастливыми.
В настоящее время Дзюнко имела постоянную работу в малобюджетном журнале, совмещая сразу несколько должностей. Она и писала статьи, и вела юмористическую колонку, да еще и выполняла работу корректора. По ночам, все еще нежно лелея свою мечту о всемирной известности, тридцатичетырехлетняя женщина строчила художественный роман, уповая на то, что однажды именно он принесет столь желанные славу и признание.
Даже в новой школе Мэгуму не удалось укрыться от сплетен о его скромной персоне. Он был на два года старше своих одноклассников и это порождало порой немыслимые истории. Кто-то уверял всех, что Мэгуму полукровка и раньше жил в Америке, кто-то распускал слухи о том, что мальчик лечился в психиатрической больнице и у него не все дома. Это ужасно раздражало, как и то, что никто из них не приблизился к верному ответу. Вся проблема была в наличии средств, ведь за школу нужно платить. Дзюнко не сразу спохватилась о том, что ребенку необходимо образование, поэтому Мэгуму пошел учиться на два года позже, чем все нормальные дети. Иногда он мысленно проклинал мать за эту оплошность, ведь нередко он становился козлом отпущения. Это взрослым кажется, что детство – прекрасная пора, ведь они уже забыли, как жесток детский мир.
По крайней мере, в старшей школе Мэгуму все же повезло с другом, который словно выскочил из ниоткуда и плотно занял свое место. Едва представившись, Нацуки уже был исполнен решительности вести близкую дружбу с новым знакомым и его совсем ничто не смущало. Он не обращал внимания на слухи, разве что иногда смеялся вместе с Мэгуму над незадачливыми одноклассниками. Да, порой он был излишне разговорчив, но это даже успокаивало, никогда между ними не висла неловкая тишина. К тому же, Мэгуму мог особо не откровенничать, предоставляя это занятие Нацуки, который рассказывал о себе все. Спустя всего неделю знакомства, Мэгуму уже мог написать биографию своего приятеля, начиная с младых лет и заканчивая настоящим. Впрочем, писать там было не о чем, просто очередной образцовый сын своих родителей, желающий во всем удовлетворить их ожидания. Он прилежно учился, друзей практически не заводил, чтобы те не особо отвлекали. Даже как-то признался, что в средней школе специально не сближался с одноклассниками, но подружился с одним мальчиком, просто чтобы никто не обсуждал его замкнутость и обособленность.
– Нет, нет, я с тобой не поэтому подружился, – тут же попытался оправдаться Нацуки. – Мы-то с тобой хорошо ладим, ты мне с самого начала понравился.
Но эти оправдания особо не волновали Мэгуму. Его тоже устраивала позиция Нацуки. Должно быть, это судьба столкнула их вместе на той остановке, таких разных характерами, но с такими схожими идеями.
С поступлением в старшую школу, жизнь обещала стать размеренной, идеально скучной. Занятия, обед в компании друга, оставшаяся половина учебного дня, возвращение домой и выполнение домашних заданий. И так вплоть до выходного. Эта долгожданная рутина длилась целых полторы недели. До того самого памятного дня, когда Мэгуму и Нацуки решили съесть свой бэнто на улице.
Погода стояла замечательная. Уже прошла та духота, которая так мучила Мэгуму первые пару дней. Солнце игриво выглядывало из-за куцой стайки облаков, а ветер вальяжно прохаживался по прическам школьников, взлохмачивая их шевелюры. Оживившись благодаря прохладе и хорошему настроению, сегодня его похвалили за отменное знание английской литературы, Мэгуму пожелал перекусить на улице, сидя в корнях полюбившейся криптомерии. Обед у парня был, как всегда скромным, но он с корыстью рассчитывал на то, что друг поделится своим. Нацуки для дружбы ничего не жалел, даже предусмотрительно просил маму класть побольше съестного, поэтому конфликтов не возникало. Непривыкший к изыскам кулинарии Мэгуму с жадностью глотал омлет и жаренные креветки. Хозяйка из Дзюнко была никакая, она за свою жизнь даже онигири ни разу не слепила. Озабоченная духовной пищей, женщина совершенно спокойно каждый день ставила на стол быстроприготовимую лапшу или рис, тем и ограничивалась.
– Классное дерево, да, Хиросэ?
Мэгуму кивнул, не отвлекаясь от пережевывания кальмара. Один из корней был причудливо выгнут, как будто природа сама решила создать удобную для людей скамейку. На нем ребята и сидели, неспешно поглощая обед и болтая об учителях. Нацуки уверял, что преподаватель физики – самая красивая женщина в школе, а Мэгуму лишь смеялся и замечал, что она уже старая.
– Не старая, а зрелая, – поправил Нацуки. – Хотя, куда тебе? Тоже, небось, сохнешь по какой-нибудь однокласснице.
– Не сохну я, – обиженно возразил Мэгуму, дожевав очередной кусочек омлета.
– Ой, да ладно тебе. Все вы гоняетесь за симпатичными девчонками, будто на них свет клином сошелся. А вот мне нравятся зрелые женщины. Они не ведут себя так глупо и вульгарно, как современные куколки-лолиты. Не строят из себя черт знает кого. Да и... понимаешь, в интимных вопросах тоже более опытные.
Ближе к последним словам Нацуки перешел на шепот. Сказав это, он выглядел смущенным, но довольным собой. Позволил себе сказать такую откровенную вещь. Мэгуму не выдержал и рассмеялся, чуть не выронив из рук коробочку с остатками обеда. Не ожидавший такой реакции Нацуки растерялся и даже немного расстроился.
– И много у тебя было зрелых женщин? – сдерживая хохот, поинтересовался Мэгуму.
– Ни одной, – предельно серьезно произнес Нацуки. – Рановато мне еще. Вот как закончу школу, так начну встречаться с какой-нибудь женщиной лет тридцати пяти.
Эти цифры напомнили Мэгуму о матери и улыбка сползла с его лица. Кого он никогда не назвал бы зрелой женщиной, так это Дзюнко. Но сама мысль о том, что его одноклассник и друг мог заинтересоваться его же мамой внушала неописуемое отвращение. Мэгуму даже радовался непривлекательности собственной матери, которая в последнее время забросила заботу о внешности и выглядела старше своих лет. Несмотря на этот факт, Мэгуму поклялся сам себе, что никогда не познакомит Нацуки и Дзюнко.
Разговор застопорился и Нацуки поспешил сменить тему, но внимание приятеля уже полностью испарилось – Мэгуму снова витал где-то в своих размышлениях. Нацуки вздохнул и принялся смотреть по сторонам. Они были не единственными, кто в этот погожий день решил устроить перекус на воздухе. По всему школьному двору рассредоточились группки учеников. Те, кто раньше всех успели выйти на улицу, заняли скамейки, а остальные, не стесняясь, расположились прямо на траве. Кто-то даже предусмотрительно взял с собой подстилку, чтобы не сидеть на сырой земле. И тут кое-что привлекло внимание Нацуки.
– Эй, Хиросэ, на нас какой-то парень пялится, ты его знаешь?
Недовольный тем, что его толкнули в бок, Мэгуму неохотно перевел взгляд туда, куда кивком указал Нацуки.
Парень сидел на одной из скамеек, но в руках у него не было ничего отдаленно напоминавшего коробочку для бэнто. Хотя на улице тепло, он облачен в полную школьную форму, даже пиджак застегнут на все пуговицы. Черные как смола волосы растрепаны шаловливой игрой ветра, но парень не обращает внимание на испорченную прическу. Его взор устремлен в одну точку. Мэгуму мог бы подумать, что он просто задумался о чем-то и просто так совпало, что глядит в их сторону. Но, кажется, в этот момент парень заметил, что его персона заинтересовала объект наблюдения, поскольку встал со скамейки и направился к ребятам. Мэгуму почувствовал надвигающуюся угрозу, даром что не мог понять, отчего этот человек так сразу пришелся ему не по душе.
– Он идет к нам? – как-то сдавленно пискнул Нацуки. – Хиросэ, кто он?
– Понятия не имею, – не совсем искренне ответил Мэгуму.
Смотреть на него снизу вверх было немного неудобно, шея грозилась затечь, да и ощущение было какое-то жуткое, когда темный силуэт парня нависал над ними. Мэгуму поднялся на ноги и тут же отметил, что незнакомец чуть ли не на голову выше него.
– Моримото Сэйга, – лукаво сощурив глаза, представился парень и вытянул ладонь для рукопожатия. – Я из второго «В».
Поколебавшись, Мэгуму вяло пожал ему руку – он не особо жаловал западный образ приветствия. Теперь, когда Сэйга стоял вблизи и лицо его можно было тщательно разглядеть, угроза чувствовалась более явно. Непроницаемо-черные глаза излучают холод, взгляд надменный, кичащийся превосходством над собеседником. Узкие губы растянуты в фальшивом подобии улыбки. Довольный тем, что его пристально изучают, Сэйга хищно скользнул языком по нижней губе, демонстрируя взору первоклассника серебряную сережку пирсинга – неслыханное нахальство. Сомнений не оставалось, Мэгуму уже видел этого заносчивого типа, им даже пару раз доводилось пообщаться, сколь бы отвратительно ни было общение.
Если бы Нацуки не поспешил влезть между ними, Мэгуму и вовсе забыл бы о своем друге.
– Очень приятно, сэмпай, я Китада Нацуки. А этот невежда – Хиросэ Мэгуму. Мы из первого «С».
– Стало быть, Мэгуму?
Сэйга похотливо улыбнулся и Мэгуму захотелось вмазать нахалу как следует. К черту бы все эти рамки приличия. Но пришлось сдержаться и натянуть на лицо не менее самодовольную маску.
– Сэйга? Ну что ж, – вторил Мэгуму издевательским тоном. – Как замечательно, что я буду учиться в школе с таким классным сэмпаем.
– Буду рад оказаться полезным, – Сэйга подмигнул. – Кажется, мне пора, все же я староста класса. Желаю приятно провести остатки перемены.
– Спасибо, сэмпай, – радостно выкрикнул Нацуки.
– До встречи, Рю, – напоследок бросил Сэйга, глядя в глаза Мэгуму, и поспешил отправиться в здание школы.
Мимолетная встреча вывела его из колеи. Мэгуму ожесточенно пнул корень криптомерии, за что мгновенно поплатился резкой болью в ноге. Мысленно отругав себя за неподобающее поведение, он поспешил заверить друга, что увидел этого парня впервые и понятия не имеет, почему тот назвал его каким-то странными именем.
Спустя несколько лет после того, как Дзюнко прибилась к издательству журнала, начальством ей был выдан ноутбук, чтобы женщина могла работать и на дому. Кажется, Мэгуму тогда исполнилось то ли тринадцать, то ли четырнадцать лет. Но одно было точно, именно в то время мальчик узнал о том, что такое интернет. Точнее, слышал-то он и раньше, но вот теперь состоялось их непосредственное знакомство.
Пока Дзюнко пропадала на работе или где-то еще, маленький ноутбук находился в полном распоряжении Мэгуму. Как-то раз в истории просмотренных страниц сохранилась информация о посещении сайтов не самого приличного содержания, за что мальчик и поплатился. Сейчас он точно не помнил, что же тогда послужило наказанием, но один стоящий урок из произошедшего он несомненно извлек. Мэгуму установил другой браузер и каждый раз удалял историю, что, впрочем, было лишь предосторожностью – мама всегда пользовалась исключительно стандартным обозревателем страниц.
Разглядывая сотни, нет, тысячи эротических фотографий, Мэгуму все больше убеждался в своих скрытых желаниях. Он задумывался об этом уже давно, еще лет с десяти, когда впервые услышал о гомосексуализме. Мать говорила на эту тему с деланной неохотой, но пренебрежение в ее голосе давало понять, что она осуждает подобных людей. Именно этот недовольный тон не давал Мэгуму покоя. Мать считает гомосексуализм отвратительным, запретным. Но что может быть прекраснее, чем запрет? Прекраснее, чем это чувство непохожести на всех, осознание собственного греха. Может изначально он и не был геем, не испытывал влечения к людям одного с ним пола, но время привнесло новую волну в жизнь Мэгуму. Ему хотелось свернуть на неверную тропу, хотелось испробовать все возможные извращения, хотелось познать прелести однополой любви. Наваждение не покидало его долгие годы, росло вместе с ним, оттачивалось и требовало уже каких-то действий.
Ему было почти шестнадцать, когда он впервые зарегистрировался на том злополучном сайте. Не желая вписывать свое настоящее имя, но в то же время не имея никаких оригинальных идей для псевдонима, Мэгуму назвался «Рю». С тех пор именно так он звал то похотливое желание, которое томилось в его груди. Да, его звали Рю и в самые щекотливые моменты он полностью завладевал разумом и телом Мэгуму, творил такие вещи, каких Мэгуму не мог себе позволить. Может показаться, что у юноши начала прогрессировать шизофрения, но это было не так. Его привлекали психические отклонения, и он заставил себя поверить, что Рю – его вторая личность. И эта игра в душевнобольного доставляла удовольствий не меньше, чем совершаемым им грех.
Среди посетителей сайта знакомств для геев водились прирожденные охотники, заинтересованные молодняком. Мужчины, мастерски прослеживающие четкую грань между настоящим возрастом и тем, который отображен на странице с личной информацией молодого человека. Да, на сайте было предупреждение, что лицам, не достигшим совершеннолетия, строго запрещено посещать данный ресурс, но ни для кого не секрет, что возрастное ограничение никогда не останавливало молодежь. Именно таких парней лет шестнадцати-восемнадцати и искали любители юных тел за маскирующими строчками «возраст: 21 год». Рю был разоблачен довольно быстро, но его это практически не смущало. Осторожно общаясь с заинтересованными мужчинами, он неспеша выбирал человека, которому согласен будет отдать свою невинность. И пусть он не был девушкой, под лишением девственности он подразумевал именно процесс перехода от непорочного создания к отмеченному грехом юноше.
Имя первого сексуального партнера было забыто уже спустя неделю. Рю оказался не на шутку разочарован, никакого удовольствия от секса с мужчиной он так и не испытал, а вот ноющая боль от плотских утех сопровождала его еще несколько дней. Но надежду он все же решил не терять, сославшись на то, что во всем виноват неумелый партнер. Проще всего было свалить вину на него, даже с разницей в возрасте в двадцать лет, даже не разбираясь в вопросах любви и секса. Он был неумелым – отличное объяснение.
Но и второй любовник не доставил ему должного наслаждения. А третий оказался даже хуже первого, что заставило Рю засомневаться на миг. Судя по всему, выходило, что его мечты о сексе и вожделение гораздо приятнее, чем сам процесс. И только четвертый мужчина заставил парня отбросить сомнения. Нет, с ним все прошло по-прежнему, несколько минут неистовых телодвижений, нахлынувший оргазм и снова пустота вкупе с желанием получить нечто большее. И вот тут Рю получил. Хоть они и не договаривались изначально, но мужчина оставил деньги. Ни минуты не размышляя, Рю радостно пересчитал купюры и припрятал их от Дзюнко. Тогда и зародилась его гениальная идея – продавать свое тело. Он даже не пытался искать оправдания своим поступкам, мол, мама мало зарабатывает, ради денег я пустился на такое и бла-бла-бла. Нет, Рю ни капли не волновало, что он поступает нехорошо. Просто ему хотелось этого. И если ни один мужчина не в силах по-настоящему удовлетворить его, то пусть эту маленькую роль сыграют деньги, оставленные на тумбочке в знак благодарности за прекрасно проведенную ночь.
Секс – единственное, чем можно заняться со всеми этими мужчинами, которые увивались за Рю. Но и ему иногда хотелось поговорить с кем-нибудь по душам. Не с напыщенными идиотами, считавшими его глупым ребенком и чуть что принимавшимися поучать, а с кем-нибудь, кто выслушает и подскажет. К счастью, для таких целей существовали форумы. Рю быстро и основательно там прописался. Ему нравилось общаться со сверстниками, которые тоже искали отношения через тот сайт. Они давали дельные советы, как поступать в тех или иных ситуациях, как скрывать от родителей правду о своей ориентации, как распознать гея в толпе и как вести себя, чтобы он тоже распознал тебя. Со временем он начал испытывать симпатию к своим новым друзьям из интернета, но так и не решился с кем-то встретиться, хотя некоторые предлагали и не раз.
Среди всех посетителей форума был лишь один, которого Рю невзлюбил чуть ли не с первого прочитанного предложения. На форуме его звали Сэй-тян. Впервые увидев его аватарку, Рю невольно залюбовался чуть ли не модельной внешностью и даже не сразу поверил, что это настоящая фотография Сэя, а не изображение какого-нибудь поп-идола. Но стоило только написать ему «у тебя красивая аватарка», как Рю наткнулся на стену высокомерия и самовлюбленности. Юный нарцисс сыпал обидными шутками с первых же строк своего послания.
«Благодарю, уважаемый. Если вы вдруг подумали, что все это фотошоп, то спешу вас убедить – есть в мире люди, которые и без коррекции фотографий выглядят неплохо. *улыбка*»
Каждое его сообщение было написано подобным образом. Сэй специально подбирал вычурные фразы и выражения, любил вставлять какие-нибудь умные цитаты и не раз напоминал о собственном превосходстве. Практически все посетители форума можно поделить на две большие группы: «те, кто любит Сэй-тяна» и «те, кто ненавидит Сэй-тяна». Конечно, существовала отдельная аудитория, не имевшая понятия, кто это, но таких было меньшинство. По всей видимости, у Сэя был в приятелях начинающий фотограф, поскольку раз в неделю-две на форуме появлялась новая партия фотографий, с которых на Рю взирал надменный красавец. Рю ненавидел в нем абсолютно все – манеру общения, вечные подколы. Но самое главное, что он ненавидел – красоту Сэя. Сотни раз Рю порывался написать какую-нибудь гадость в адрес очередной фотосессии, но останавливался только потому, что понимал – этим он только спровоцирует очередной выброс подколок в свою сторону.
Желая сделать общение более удобным, администрация сайта решила ввести помимо форума еще и чат. Такой вариант коммуникации еще больше пришелся Рю по душе. Особенно радовало то, что Сэй в чат практически не заходил. Только однажды на его памяти, Рю довелось пообщаться с Сэем один на один. И воспоминания о том разговоре были не самые приятные.
О том, что Сэй был пьян, Рю догадался не сразу. Разница, пожалуй, была только в том, что в трезвом виде Сэй никогда не позволял себе опускать знаки препинания. Он вообще постоянно кичился своей грамотностью и знанием официального языка. Да чем он, честно говоря, только не кичился.
Первым порывом Рю было сразу выйти из чата, но что-то заставило его оставить окошко открытым. В нижнем правом углу экрана красовалось время – четыре часа дня. Народ же обычно подтягивался ближе к вечеру, так что кроме Сэя в чате никого не наблюдалось.
«Пришел Великий», – поджав губы, напечатал Рю.
«Здравствуй, сладкий. Вижу, ты наконец-то осознал, с кем имеешь дело. Впрочем, можешь звать меня просто «Ваша Святость», я не обижусь».
Банальная издевка, достойная Сэя. Но даже она неимоверно раздражала.
«С кого-то пора уже сбить спесь».
«Ничего ты не понимаешь, сладкий», – Сэй поставил рядом с этой фразой расстроенный смайл. – «Это мой неподражаемый образ, в жизни я еще лучше, чем здесь».
«Какой, к черту, образ? Оглянись, ты всех бесишь!»
Минуты две ответа не было, и Рю уже подумал, что Сэй никогда не ответит. Это почему-то разозлило его, Рю ударил кулаком о стол и грязно выругался. Вот, значит, как. Как издеваться над другими, так Сэй выпрыгивает из любого угла, чтобы вклиниться в беседу, а как говоришь ему неприятную правду, так его уже нет.
«Я тебя бешу?» – эта реплика Сэя оказалась неожиданной и даже на время ввела в заблуждение. Странно, он никогда прежде не задавал таких вопросов, его никогда не волновало, кто и как к нему относится.
«Ты не представляешь, как сильно», – единственный достойный этого придурка ответ.
«Ну тогда прости. Пойду-ка отдохну».
В тот раз, разумеется, они говорили еще о чем-то, но в памяти Рю особо ярко отпечатались именно эти фразы. После недолгого разговора, Сэй начал делать вид, что не замечает Рю. А может и в самом деле не замечал, просто добавил по пьяни в группу игнорируемых, а сам забыл.
Уподобившись своему главному врагу, Рю тоже решил сделать вид, что никакого Сэя на белом свете не существует. И это значительно облегчило его жизнь и улучшило самочувствие. Правда, ненадолго. Уже спустя три дня Сэй снова выложил три очень красивые фотографии. Если бы он не знал характер этого парня, Рю восхищался бы его грацией, строгими, но изящными цертами лица. Но в реальности он был взбешен. На одном фото у Сэя улыбка такая, будто челюсть судорогой свело, на другом он руку вывернул так, что она кажется сломанной, а на третьем фотограф выбрал не лучший ракурс – видно все недостатки Сэя, особенно его длинный нос и отвратительный широкий подбородок. Рю трясло от гнева, пока он читал комментарии восхищенных красотой Сэя идиотов.
Личный блог Рю
10 апреля 20ХХ года
Закрытая запись
Никогда не чувствовал себя таким неудачником, как сейчас. Мне просто необходимо было из всех школ в городе поступить именно в эту! Если бы я только знал, даже не стал бы сдавать сюда экзамены, даже на случай, если вообще никуда не смогу поступить. Но откуда мне было знать? Разве что, спросить у самого Сэя, где он учится, чтобы вдруг не оказаться вместе.
Чушь. Я ведь даже не думал, что он старшеклассник. Судя по всему, еще и моложе меня. Тоже мне, сэмпай.
Как вспомню его самодовольную рожу, хочется что-нибудь разбить. Может, мамину любимую статуэтку? Шучу, шучу. Хотя мне уже начинает казаться, что эта статуэтка похожа на него.
До сих пор все кажется дурным сном. Неужели я увидел его в реальности? Неужели такие сволочи и правда живут на нашей планете? Признаюсь, мне до сегодняшнего дня хотелось верить в то, что на всех этих шикарных фотографиях позирует какой-нибудь его приятель или старший брат. Оказывается, нет. Это он сам, что б ему пусто было. Еще и держится так гордо, будто на выходных его пригласили выпить чаю в Императорском Дворце.
Одно не могу понять. Точнее, понять-то могу, а вот всерьез осмыслить не очень. Он ведь узнал меня. Узнал первым, я его даже не замечал все это время, хотя за неделю мы должны были пересечься где-нибудь в школе. То есть, на форуме он меня уже больше месяца игнорирует, а тут даже потрудился подойти и поздороваться. Какого черта он помнит, как я выгляжу? У меня-то от силы две фотографии в профиле, и еще несколько на форуме. Да и снимки не очень качественные, я на них совсем на себя не похож.
А вообще, я хочу перевестись в другую школу. Есть одна на примете. Ехать, конечно, до нее дольше, зато там нет этого придурка. Вот ведь «повезло» мне! Во всем мире всего один человек, который меня действительно раздражает, и тут такое...
Ладно, я пока не буду надоедать маме. Посмотрим, что будет дальше. В конце концов, он уже отписался сегодня на форуме, но ни слова в мой адрес, все еще игнорирует. Значит, должен и в школе игнорировать. Если ему хватит ума придерживаться своего обычного поведения, то можно спокойно жить дальше и радоваться.
Остальные главы доступны по тэгу «Рю и я».
@темы: Закончен, Повседневность, «Рю и я», Драма, Миди, R, Слэш